Красная машина, черный пистолет - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Но чего будет, не знаю.

Машка с зажатой намертво подвеской выпрыгивает на подъем, раскорячившись, словно турбореактивная черепаха. Бац! Мы не сбили и не пробили ограждение, мы его проткнули.

Мчимся вверх, к небесам. С заднего сиденья доносится тоненький противный вой.

Идеально прописываем левый, встаем на прямую, разметываем еще одно ограждение, проходим в сантиметре от асфальтоукладчика и упираемся носом в серое пасмурное небо. Хрусь – под колесами шершавый бетон. В момент отрыва я бросаю педаль.

Кончилась дорога.

Мы взлетаем.

– Спокойно! – очень спокойно говорит Борисыч непонятно кому, себе наверное.

Вой сзади усиливается и переходит в восторженный оргазмический вопль. Просили ведь – ни звука. Но чего с них взять, с чайников. Они никогда не летали на автомобилях.

Под нами на долю секунды мелькает широкая магистраль, мы пересекаем ее под углом. Я с холодным интересом смотрю в окно. Высоко летим, должно быть, к ясной погоде.

Чертова погода, ждали штиля трое суток.

И ждали шанса долгие годы.

«Тим, ну хватит орать, кончай уже», – думаю я.

Машина опускает нос. Гляжу вперед. Там нас поджидает еще один момент истины, последний.

Если, конечно, на космодроме не приготовились к встрече и не расставили технику по периметру. Тогда придется снова прыгать. А может, сейчас так мягко приземлимся, что прыгать будет уже некому.

Мы проносимся над «заправкой» – станцией замены аккумуляторов, – потом над какими-то хозяйственными постройками, едва не чиркнув брюхом, и валимся на гладкий травянистый склон. Компьютерная модель показала, что сесть должны плавно и ровно. Вот почему я боялся ветра. У нас снизу кевларовое днище, а спереди еще дополнительная лыжа, но если хоть немного сдует с траектории, мы при малейшем перекосе так этой лыжей треснемся, что запчастей не соберем.

Палец на кнопке. Разжать подвеску? Нет. Я же решил, я же все решил.

Чпок! Сильный удар на корпус со всех четырех колес разом. И мы катимся вниз совершенно прямо, теряя скорость. Катимся, трам-тарарам, катимся.

– Простите… – выдыхает Тим. – Извините, пожалуйста.

– Кажется, молодой человек кончил, – глубокомысленно изрекает Борисыч.

– Да ну вас…

Точно, кончил. Это бывает, когда на автомобиле вытворяют нечто особенное. Чаще с женщинами, правда.

Разжимаю подвеску, несемся по зеленому полю, машину слегка потряхивает. Здесь должно быть ровно, я проверял, но все равно неприятно, когда под колесами не пойми чего. Подтормаживаю.

– Погода? – мстительно спрашиваю я.

– Полный штиль! – рапортует Борисыч.

– Вот так-то.

Впереди самый обыкновенный сетчатый забор с фонарями на столбах, колючей проволокой, камерами и датчиками охранной системы. За ним – ни намека на теплую встречу. Обычная космодромная жизнь, вдалеке катаются погрузчики, видны корабли на стартовых ямах. Мы должны пройти под нижней перекладиной забора, оставляя зазор в полтора сантиметра. Если не подпрыгнем, конечно, на случайной колдобинке. Тогда прощай, крыша, да и лобовое потеряем. А то и застрять можно.

К теплой встрече мы подготовились: на стоянке в полумиле отсюда запаркован пустой автовоз, который по моему сигналу поднимает рампу, и мы через нее возносимся с гарантированным улетом метров на пятьдесят за полицейский кордон. Но дальше планировалось жесткое приземление, и оно совсем не вдохновляло. Маша его не заслужила, да и мы тоже.

Мое ледяное спокойствие начинает подтачивать типичная паранойя, что охватывает лузеров под финиш гонки. Боюсь облажаться. Мне страшно бодать забор с хода. А вдруг там канавка, и мы подскочим. Не хочу тормозить, но торможу, торможу, торможу… Чувствую удивленный взгляд Борисыча.

– Без паники, – говорю. – Проверяю дорогу.

Медленно-медленно подкатываю к сетке и тычусь в нее носом. Под колесами ровно. Закусив губу от злости на себя, даю задний ход. И вижу, как по склону катится вниз от магистрали полицейская машина.

Не раздумывая, бью по кнопке стеклоподъемника.

– Тим, притормози их.

– Только не насмерть, – говорит Борисыч.

– Это как получится, – цедит Тим сквозь зубы и отстегивает ремень. – Далеко ведь.

– По моей команде сразу внутрь.

– Есть.

Я разгоняю машину, держа забор периферическим зрением, основное внимание на монитор, где полицейские. Не нужны они мне на хвосте… Сзади принимается тявкать пистолет. У нас армейские мелкокалиберные стволы, четыре с половиной миллиметра, прошивают бронежилеты навылет, тухло будет полицейской машине, если мальчик попадет.

А собственно, куда там попадать-то, у них на морде бронещиток, охлаждение вынесено в корму, шины с жесткой боковиной. Только стекло дырявить, чтобы поняли: мы не шутим.

И Тим дырявит им стекло. Полицейские дают по тормозам с такой силой, что умудряются сорвать машину в занос, она скользит вниз по склону боком, не успевает выровняться, медленно-медленно встает на два колеса и мягко ложится на левый борт.

– Прекрасно, – говорит Борисыч. – В машину!

И мы пробиваем забор. С шелестом и звоном сетка рвется, скребет по боковинам. Здравствуйте, мы на космодроме.

– К маневру!

Я ныряю под девяносто градусов вправо, проскакиваю между ангарами, даю половинный газ. Несемся по бетонке к стартовым ямам, плавными дугами уворачиваясь от погрузчиков, буксировщиков и самоходных трапов. Сейчас главное никого не испугать, а то они начнут дергаться, и поди их угадай, испуганных. Легко думать за много машин сразу, когда видишь, куда они едут. Когда они суетятся, предсказать их очень трудно.